Задача про дачу. Решение Ольга.
Страна Нормандия
Вряд ли можно назвать романом мои отношения со старым фермерским домом в восьми километрах от уездного городка Байо, в музее которого хранится известный всему миру старинный гобелен.
Дом этот был приобретён семьей моего мужа больше тридцати лет назад, это скорее его роман, за достаточно смешные по его воспоминаниям деньги. Они и про дом этот всегда говорили в таком ироничном тоне, что, увидев его однажды воочию с садом, окружённый амбарами, я поняла, что напрасно представляла себе разваливающуюся сараюгу под соломенной крышей. Выбор дома пал на Нормандию совершенно случайно просто потому, что в этих местах у французского коллеги моего мужа был загородный дом и он помогал подыскать что-то приличное и за разумные деньги. Найти дом было совсем непросто, и затею было решено бросить, как вдруг огромный дом появился на дороге как мираж, просто надо хорошо знать моего мужа, он всегда сворачивает не туда, и в результате потом оказывается, что это был единственный возможный вариант. Дом стоял пустой, но хозяйку, одинокую пожилую женщину, удалось найти быстро, и сделка состоялась.
В моём представлении так и должен выглядеть хутор, только что не на горе: огромный заброшенный фермерский дом, в кухне которого на старинном каменном полу забивают скот, окружённый амбарами, загонами для скота, полями и пастбищами. Огромная территория, практически полностью залитая цементом, с загонами для скота и двумя деревьями в саду. В холле нашего дома висит большая фотография старой фермы.
И началось благоустройства сада и дома, который уже обустроенный и обжитый спустя двадцать с лишним лет увидела я. Сад, бассейн, красиво подстриженный английский газон и кусты, вазоны с геранью, и, собственно, сам дом, большой, двухэтажный с огромной кухней, несколькими спальнями, включая детскую, и двумя гостиными, одну из которых, как и полагается, украшает большой старинный камин. Возни с домом было много, его ремонтировали и переделывали английские друзья моего мужа, заехав в него жить и работать на целый год. Это именно фермерский дом, усадьбы выглядят по-другому и, боюсь, на их ремонт надо затратить гораздо больше средств. Стены у дома из камня и очень толстые, глубоко утоплены в землю, фундамента нет, поэтому весной в паводок стены намокают. Их пришлось сушить специальным гальваническим методом. В старых домах живут термиты, вывести окончательно их не удавалось ещё никому, поэтому дом периодически приходиться «лечить», и не только дом, но и все постройки во дворе. Полы в доме вылечили и оставили такими, какие есть, местами изъеденными, но придающими дому особый шарм. Дом утеплили батареями, в одном из огромных амбарных сараев стоит бойлер, заправлять который соляркой приезжает огромная цистерна каждый год, а то и два раза в год.
В Нормандии достаточно холодно и дождливо, поэтому одним камином не согреешься. Как только я переступила порог этого дома я вспомнила сразу известный французский фильм «Старое ружьё» про французское Сопротивление. В нашем доме постройки конца 19 века во время войны располагался сначала партизанский, а затем фашистский штаб. Это ведь Нормандия, которую я для себя давно назвала страной, потому что это особая часть Франции. Здесь проходит нулевой меридиан, и рядом Англия. Здесь весной всё утопает в яблоневом цвету, здесь холодное море, именно здесь крепло движение сопротивления и высадились наши союзники в конце второй мировой войны. Здесь вперемешку фешенебельный Довиль и дикие пляжи, простые крестьяне и аристократы, фермы и замки, яхты и простые рыбацкие лодки. Здесь можно в любую погоду часами гулять по берегу пролива, который со стороны Франции называется Ла Маншем, а со стороны Англии только Английским каналом, и набираться сил. Одним словом, я полюбила Нормандию.
Деревенский дом не должен стоять пустым, в нем должны находиться люди, иначе там поселяться мыши и всё съедят, ещё одно очень серьезное недоразумение. И вот, пожалуй, с этого момента я могу уже начать рассказ про свой дом. Дом, из которого я выкинула для начала мышей, который я отмыла, перекрасила, в котором обновила мебель, повесила новые карнизы и шторы. Собственно, ничего такого я не собиралась делать, но, приехав в первый раз на короткое время, чтобы проверить дом перед началом дачного сезона, я впала в отчаяние и схватилась за тряпки и краски. Красить стены я умела только теоретически, но одна из комнат была полностью чёрной от плесени, и мне ничего не оставалось делать, как доехать до ближайшего хозяйственного магазина, с трудом понять, чем и как красить, хорошо, что муж разговаривает по-французски, и взяться за дело. Я втянулась и с удовольствием перекрашивала и чинила старые стулья и мебель, я втянула в непрекращающийся ремонт всех наших друзей, приезжающих отдохнуть, я рьяно работала в саду и сменила сдающую компанию.
Несколько последних лет мне откровенно лень уже что-то делать, тем более, что крашу я теперь холсты, а не стены, но дом выглядит вполне прилично, хороший и, именно, дачный дом. Уютный и радостный. С романтическим названием «Ле Лонд». В доме много картин, не только моих, а комнаты разные, есть комната Матисса, жёлтая, зелёная, восточная. Муж у меня очень рукастый, он любит сколачивать скамейки, ставить в амбары новые двери, смазывать замки на ставнях, загородки, деревянные бордюры, собственно, дела всегда найдутся. В доме и в саду. В саду растёт не все, в Нормандии сыро и ветрено, поэтому многие кусты покрываются грибком и чахнут. Сад надо ежегодно обрабатывать специальными составами, но мы это делаем редко, за исключением роз, розы я опрыскиваю, иначе они гибнут. Но есть две огромные яблони, несколько грушевых деревьев, сливы, кусты лесного ореха и огромное дерево с грецкими, которые я собираю по осени. Весной в саду цветёт сирень и магнолия, а перед домом белеют два вишневых дерева. Неожиданно разросся виноград у бассейна. Я посадила несколько кустов малины, есть у меня и небольшой огород со спонтанно высаженной весной рассадой, сама удивляюсь, что на нем выросло, когда приезжаем летом. За домом присматривают соседи, у них крошечный кусок земли, выкупленный у бывших хозяев нашего дома при продаже.
Собственно, это были долгое время единственные наши соседи, а у места не было даже адреса и только три года назад его месторасположение стал показывать навигатор. Они присматривают за домом, садом и бассейном. С французскими крестьянами надо уметь ладить, дело это непростое, но мы уже друзья. Мы им платим за их работу, они пользуются частично нашими амбарами для своих нужд. Сдающая компания практически каждый год нервирует меня списком неотложных, но совершенно пустяковых дел: купить побольше стол на кухню, заменить сковородки, загородить лаз на чердак. Чердак - это особая история, под чердаком мы устроили игровую, там можно играть в пинг-понг и бильярд. У дома огромный потенциал, только вкладывай деньги, но для нас это просто место отдыха, для нас, наших детей и внуков. Но поскольку я за это время стала художником, то подумываю о том, что однажды пару месяцев в году в доме можно будет устраивать резиденцию для художников, но плана конкретного у меня пока нет, дело это не такое простое.
Сама же я отвоевала у соседей пару больших помещений в амбаре и устроила себе там летнюю студию. А ещё в конце участка у нас есть огромная площадка, на которой я давно мечтаю построить тенистый корт, но идею мою никто не поддержал. Да и зачем, когда совсем рядом на стадионе в городе всё лето пустуют практически бесплатные теннисные корты. А в саду мы играем в крикет и петанк, этим и утешаемся. В прошлом году мы получили уведомление от сдающей компании, что выиграли какой-то конкурс, в котором мы и не думали участвовать, и рекламу о нашем доме опубликовали в газете Паризьен. И даже сейчас, когда все границы закрыты, далеко не все дачники отказались от планов к нам приехать.
Многие англичане традиционно покупают дома во Франции и проводят там свой отпуск и детские каникулы. Настолько, что как-то в одном из прибрежных ресторанчиков произошла путаница, мы позвонили заказать столик, а нам удивленно ответили, что столик на такую фамилию уже заказан. Семья с такой же как у нас фамилией Хирш оказалась из Лондона, у них неподалёку от нас свой дом. Добираться от Лондона удобно, час на машине до Портсмута, потом комфортабельный паром, с которого, собственно, и начинается праздник у детей и взрослых. Летом ходят скоростные, три часа до Шербура, но можно провести пять часов в своей каюте до Кана (это столица Нормандии) или Гавра, а оттуда, кому куда. Мы добираемся по прекрасной совершенно незагруженной дороге в свою глушь за 45 минут.
Во Франции очень интересные дорожные развязки, они устроены таким образом, что совершенно не нарушают ландшафт сельской местности, они есть, их много, они рядом, но их совсем не слышно. В нашем уездном городке есть огромный необычный собор с двумя шпилями, больница и вокзал, до Парижа поезд идёт два часа. Есть и небольшой аэродром в Каприке, куда летают самолёты. До известных курортных городов Нормандии Кобур (там жил Марсель Пруст), Довиль, Трувиль и Онфлёр можно доехать на поезде, а удобнее на машине, это совсем недалеко. Летом там устраиваются музыкальные фестивали, книжные ярмарки, да и вообще там интересно просто так пройтись вдоль берега по деревянному настилу, читая фамилии известных голливудских звёзд на пляжных кабинках и напевая известный мотив из «Мужчины и женщины», а потом заехать на рыбный рынок в Трувиль и отведать там свежих местных устриц. И обязательно купить рыбу на ужин. А Онфлёр был и остаётся местом, куда приезжают художники где швартуются небольшие яхты. А ещё здесь есть необыкновенной красоты парящий в воздухе современный мост над проливом, который соединяет Онфлёр и Гавр.
Можно съездить в глубь Нормандии в Руан и Живерни, посмотреть знаменитый собор и сады Моне, можно заглянуть в Нормандскую Швейцарию и покататься там на лодках, не так далеко от нас Бретань, известные курортные города Дино и Динар, пиратский город- бастион Сен Мало и монастырь Мон Сан Мишель. А по дороге можно ещё заглянуть в одно из многочисленных местечек и узнать, как делается кальвадос из яблок. Собственно, так называется и наша местность: провинция Кальвадос. Без машины к нам нельзя, никуда не доедешь. Даже в магазин. Мы завели много велосипедов, ими пользуются наши дачники и мы, даже до моря можно доехать при желании, но это 12 км. Наш берег - место историческое, это знаменитый Омаха бич, над которым возвышается мемориальное американское кладбище, а чуть в стороне - старый порт Ароманш с сохранившимися бетонными блоками полукругом вдали, привезёнными из Англии для высадки войск и техники; вокруг полно музеев, вдоль кромки моря чернеют доты, и по дороге на песчаный пляж обязательно попадётся несколько танков. Вода в море традиционно холодная, даже в жару не нагревается выше 20 градусов, частые отливы радуют малышню, которая резвиться на мелководье в обществе собак и чаек. Вокруг много ресторанчиков, есть дорогие рестораны при больших отелях, есть маленькие любимые, но я люблю готовить в Нормандии сама. Свежая рыба, яблоки, устрицы, мидии, местный кальвадос, яблочный сидр, который у нас свой, паштет из гусиной печенки, сыр, необыкновенно вкусные десерты и хорошее вино. И хлеб! Во Франции всё гораздо вкуснее, чем в Англии. По субботам в нашем ассортименте обязательный выезд на рынок, а потом лёгкий ланч на берегу. Осенью мы приезжаем собирать яблоки и орехи, а в лесу у меня есть своя делянка с белыми грибами. Это место уже давно стало родным и мне кажется, что нормандские бурёнки, которые пасутся у нас прямо за изгородью, меня узнают и без меня скучают.
Что касается коммерческой составляющей, то наши дачники содержание дома не окупают, если только частично. Они приезжают в наше отсутствие и в сезон, получается не так много недель, потому что в это время дом нам нужен самим. Но сезон начинается рано, с пасхальных каникул в апреле и продолжается до середины сентября. Есть ещё недельные очень популярные октябрьские каникулы, а также дом любят снимать на Рождество и Новый год. Огромный дом содержать непросто, то вдруг течь в потолке и его приходится ломать, а потом срочно ремонтировать, то бойлер ломается, то вдруг стена покрывается плесенью, то засор, то помпа у насоса сломалась, и это катастрофа, потому что бассейн начинает стремительно зацветать. Мне часто вспоминаются фильмы ужасов Хичкока. Здесь я хочу заметить, что французские рабочие никуда не торопятся, а спрашивают дорого за свою работу, иногда исчезают, и практически всегда работают без гарантии. Собственно поэтому я и взялась красить внутри дом сама, решение это созрело именно в тот момент, когда соседский свободный художник с бычком во рту и одной серьгой в ухе, подрабатывающий покраской стен, стал заверять меня, что две тысячи евро за две стены это ничтожно малая цена, а трещины на них он заделать не может, потому что, мадам, мезон на месте не стоит, он шевелится. Когда за ним закрылась дверь, мадам клятвенно заверила мужа, что тратиться он теперь будет только на кисти и краски, а мезон у мадам шевелиться точно не будет.
В доме, конечно, чтобы сократить расходы, надо жить постоянно. Хотя бы потому, что мыши и не однажды съели целый новый диван. У нас есть свой трактор для стрижки газона, но стричь его надо каждые две недели и стоит это недёшево. Усадьба в наших краях стоит примерно 1 млн евро. Фермерские дома стоят гораздо дешевле, и цена в основном зависит от места и площади дома и сада, а не от их благоустройства. Наши друзья недавно продавали свою усадьбу, красивую, но уже порядком обветшавшую. Её купила женщина, сделала там косметический ремонт, хотя дом требует хорошего ремонта, и достаточно активно сдаёт в нем комнаты по системе «кровать - завтрак». В наши края приезжает много туристов, причём круглый год. Это не только туристы, но и родственники тех, кто здесь воевал и погиб. По соседству от нас несколько лет назад мрачный неразговорчивый француз купил небольшой фермерский дом, чтобы переоборудовать его под свадебные торжества. Судя по тому, что в выходные практически круглый год он палит фейерверки, дела его идут совсем неплохо. Мы к нему заезжали, он отлично там всё устроил, только был страшно недоволен, что не смог купить наш дом. Были бы деньги, руки, смекалка и желание. И тогда жизнь во французской глубинке окажется счастьем.
Вряд ли можно назвать романом мои отношения со старым фермерским домом в восьми километрах от уездного городка Байо, в музее которого хранится известный всему миру старинный гобелен.
Дом этот был приобретён семьей моего мужа больше тридцати лет назад, это скорее его роман, за достаточно смешные по его воспоминаниям деньги. Они и про дом этот всегда говорили в таком ироничном тоне, что, увидев его однажды воочию с садом, окружённый амбарами, я поняла, что напрасно представляла себе разваливающуюся сараюгу под соломенной крышей. Выбор дома пал на Нормандию совершенно случайно просто потому, что в этих местах у французского коллеги моего мужа был загородный дом и он помогал подыскать что-то приличное и за разумные деньги. Найти дом было совсем непросто, и затею было решено бросить, как вдруг огромный дом появился на дороге как мираж, просто надо хорошо знать моего мужа, он всегда сворачивает не туда, и в результате потом оказывается, что это был единственный возможный вариант. Дом стоял пустой, но хозяйку, одинокую пожилую женщину, удалось найти быстро, и сделка состоялась.
В моём представлении так и должен выглядеть хутор, только что не на горе: огромный заброшенный фермерский дом, в кухне которого на старинном каменном полу забивают скот, окружённый амбарами, загонами для скота, полями и пастбищами. Огромная территория, практически полностью залитая цементом, с загонами для скота и двумя деревьями в саду. В холле нашего дома висит большая фотография старой фермы.
И началось благоустройства сада и дома, который уже обустроенный и обжитый спустя двадцать с лишним лет увидела я. Сад, бассейн, красиво подстриженный английский газон и кусты, вазоны с геранью, и, собственно, сам дом, большой, двухэтажный с огромной кухней, несколькими спальнями, включая детскую, и двумя гостиными, одну из которых, как и полагается, украшает большой старинный камин. Возни с домом было много, его ремонтировали и переделывали английские друзья моего мужа, заехав в него жить и работать на целый год. Это именно фермерский дом, усадьбы выглядят по-другому и, боюсь, на их ремонт надо затратить гораздо больше средств. Стены у дома из камня и очень толстые, глубоко утоплены в землю, фундамента нет, поэтому весной в паводок стены намокают. Их пришлось сушить специальным гальваническим методом. В старых домах живут термиты, вывести окончательно их не удавалось ещё никому, поэтому дом периодически приходиться «лечить», и не только дом, но и все постройки во дворе. Полы в доме вылечили и оставили такими, какие есть, местами изъеденными, но придающими дому особый шарм. Дом утеплили батареями, в одном из огромных амбарных сараев стоит бойлер, заправлять который соляркой приезжает огромная цистерна каждый год, а то и два раза в год.
В Нормандии достаточно холодно и дождливо, поэтому одним камином не согреешься. Как только я переступила порог этого дома я вспомнила сразу известный французский фильм «Старое ружьё» про французское Сопротивление. В нашем доме постройки конца 19 века во время войны располагался сначала партизанский, а затем фашистский штаб. Это ведь Нормандия, которую я для себя давно назвала страной, потому что это особая часть Франции. Здесь проходит нулевой меридиан, и рядом Англия. Здесь весной всё утопает в яблоневом цвету, здесь холодное море, именно здесь крепло движение сопротивления и высадились наши союзники в конце второй мировой войны. Здесь вперемешку фешенебельный Довиль и дикие пляжи, простые крестьяне и аристократы, фермы и замки, яхты и простые рыбацкие лодки. Здесь можно в любую погоду часами гулять по берегу пролива, который со стороны Франции называется Ла Маншем, а со стороны Англии только Английским каналом, и набираться сил. Одним словом, я полюбила Нормандию.
Деревенский дом не должен стоять пустым, в нем должны находиться люди, иначе там поселяться мыши и всё съедят, ещё одно очень серьезное недоразумение. И вот, пожалуй, с этого момента я могу уже начать рассказ про свой дом. Дом, из которого я выкинула для начала мышей, который я отмыла, перекрасила, в котором обновила мебель, повесила новые карнизы и шторы. Собственно, ничего такого я не собиралась делать, но, приехав в первый раз на короткое время, чтобы проверить дом перед началом дачного сезона, я впала в отчаяние и схватилась за тряпки и краски. Красить стены я умела только теоретически, но одна из комнат была полностью чёрной от плесени, и мне ничего не оставалось делать, как доехать до ближайшего хозяйственного магазина, с трудом понять, чем и как красить, хорошо, что муж разговаривает по-французски, и взяться за дело. Я втянулась и с удовольствием перекрашивала и чинила старые стулья и мебель, я втянула в непрекращающийся ремонт всех наших друзей, приезжающих отдохнуть, я рьяно работала в саду и сменила сдающую компанию.
Несколько последних лет мне откровенно лень уже что-то делать, тем более, что крашу я теперь холсты, а не стены, но дом выглядит вполне прилично, хороший и, именно, дачный дом. Уютный и радостный. С романтическим названием «Ле Лонд». В доме много картин, не только моих, а комнаты разные, есть комната Матисса, жёлтая, зелёная, восточная. Муж у меня очень рукастый, он любит сколачивать скамейки, ставить в амбары новые двери, смазывать замки на ставнях, загородки, деревянные бордюры, собственно, дела всегда найдутся. В доме и в саду. В саду растёт не все, в Нормандии сыро и ветрено, поэтому многие кусты покрываются грибком и чахнут. Сад надо ежегодно обрабатывать специальными составами, но мы это делаем редко, за исключением роз, розы я опрыскиваю, иначе они гибнут. Но есть две огромные яблони, несколько грушевых деревьев, сливы, кусты лесного ореха и огромное дерево с грецкими, которые я собираю по осени. Весной в саду цветёт сирень и магнолия, а перед домом белеют два вишневых дерева. Неожиданно разросся виноград у бассейна. Я посадила несколько кустов малины, есть у меня и небольшой огород со спонтанно высаженной весной рассадой, сама удивляюсь, что на нем выросло, когда приезжаем летом. За домом присматривают соседи, у них крошечный кусок земли, выкупленный у бывших хозяев нашего дома при продаже.
Собственно, это были долгое время единственные наши соседи, а у места не было даже адреса и только три года назад его месторасположение стал показывать навигатор. Они присматривают за домом, садом и бассейном. С французскими крестьянами надо уметь ладить, дело это непростое, но мы уже друзья. Мы им платим за их работу, они пользуются частично нашими амбарами для своих нужд. Сдающая компания практически каждый год нервирует меня списком неотложных, но совершенно пустяковых дел: купить побольше стол на кухню, заменить сковородки, загородить лаз на чердак. Чердак - это особая история, под чердаком мы устроили игровую, там можно играть в пинг-понг и бильярд. У дома огромный потенциал, только вкладывай деньги, но для нас это просто место отдыха, для нас, наших детей и внуков. Но поскольку я за это время стала художником, то подумываю о том, что однажды пару месяцев в году в доме можно будет устраивать резиденцию для художников, но плана конкретного у меня пока нет, дело это не такое простое.
Сама же я отвоевала у соседей пару больших помещений в амбаре и устроила себе там летнюю студию. А ещё в конце участка у нас есть огромная площадка, на которой я давно мечтаю построить тенистый корт, но идею мою никто не поддержал. Да и зачем, когда совсем рядом на стадионе в городе всё лето пустуют практически бесплатные теннисные корты. А в саду мы играем в крикет и петанк, этим и утешаемся. В прошлом году мы получили уведомление от сдающей компании, что выиграли какой-то конкурс, в котором мы и не думали участвовать, и рекламу о нашем доме опубликовали в газете Паризьен. И даже сейчас, когда все границы закрыты, далеко не все дачники отказались от планов к нам приехать.
Многие англичане традиционно покупают дома во Франции и проводят там свой отпуск и детские каникулы. Настолько, что как-то в одном из прибрежных ресторанчиков произошла путаница, мы позвонили заказать столик, а нам удивленно ответили, что столик на такую фамилию уже заказан. Семья с такой же как у нас фамилией Хирш оказалась из Лондона, у них неподалёку от нас свой дом. Добираться от Лондона удобно, час на машине до Портсмута, потом комфортабельный паром, с которого, собственно, и начинается праздник у детей и взрослых. Летом ходят скоростные, три часа до Шербура, но можно провести пять часов в своей каюте до Кана (это столица Нормандии) или Гавра, а оттуда, кому куда. Мы добираемся по прекрасной совершенно незагруженной дороге в свою глушь за 45 минут.
Во Франции очень интересные дорожные развязки, они устроены таким образом, что совершенно не нарушают ландшафт сельской местности, они есть, их много, они рядом, но их совсем не слышно. В нашем уездном городке есть огромный необычный собор с двумя шпилями, больница и вокзал, до Парижа поезд идёт два часа. Есть и небольшой аэродром в Каприке, куда летают самолёты. До известных курортных городов Нормандии Кобур (там жил Марсель Пруст), Довиль, Трувиль и Онфлёр можно доехать на поезде, а удобнее на машине, это совсем недалеко. Летом там устраиваются музыкальные фестивали, книжные ярмарки, да и вообще там интересно просто так пройтись вдоль берега по деревянному настилу, читая фамилии известных голливудских звёзд на пляжных кабинках и напевая известный мотив из «Мужчины и женщины», а потом заехать на рыбный рынок в Трувиль и отведать там свежих местных устриц. И обязательно купить рыбу на ужин. А Онфлёр был и остаётся местом, куда приезжают художники где швартуются небольшие яхты. А ещё здесь есть необыкновенной красоты парящий в воздухе современный мост над проливом, который соединяет Онфлёр и Гавр.
Можно съездить в глубь Нормандии в Руан и Живерни, посмотреть знаменитый собор и сады Моне, можно заглянуть в Нормандскую Швейцарию и покататься там на лодках, не так далеко от нас Бретань, известные курортные города Дино и Динар, пиратский город- бастион Сен Мало и монастырь Мон Сан Мишель. А по дороге можно ещё заглянуть в одно из многочисленных местечек и узнать, как делается кальвадос из яблок. Собственно, так называется и наша местность: провинция Кальвадос. Без машины к нам нельзя, никуда не доедешь. Даже в магазин. Мы завели много велосипедов, ими пользуются наши дачники и мы, даже до моря можно доехать при желании, но это 12 км. Наш берег - место историческое, это знаменитый Омаха бич, над которым возвышается мемориальное американское кладбище, а чуть в стороне - старый порт Ароманш с сохранившимися бетонными блоками полукругом вдали, привезёнными из Англии для высадки войск и техники; вокруг полно музеев, вдоль кромки моря чернеют доты, и по дороге на песчаный пляж обязательно попадётся несколько танков. Вода в море традиционно холодная, даже в жару не нагревается выше 20 градусов, частые отливы радуют малышню, которая резвиться на мелководье в обществе собак и чаек. Вокруг много ресторанчиков, есть дорогие рестораны при больших отелях, есть маленькие любимые, но я люблю готовить в Нормандии сама. Свежая рыба, яблоки, устрицы, мидии, местный кальвадос, яблочный сидр, который у нас свой, паштет из гусиной печенки, сыр, необыкновенно вкусные десерты и хорошее вино. И хлеб! Во Франции всё гораздо вкуснее, чем в Англии. По субботам в нашем ассортименте обязательный выезд на рынок, а потом лёгкий ланч на берегу. Осенью мы приезжаем собирать яблоки и орехи, а в лесу у меня есть своя делянка с белыми грибами. Это место уже давно стало родным и мне кажется, что нормандские бурёнки, которые пасутся у нас прямо за изгородью, меня узнают и без меня скучают.
Что касается коммерческой составляющей, то наши дачники содержание дома не окупают, если только частично. Они приезжают в наше отсутствие и в сезон, получается не так много недель, потому что в это время дом нам нужен самим. Но сезон начинается рано, с пасхальных каникул в апреле и продолжается до середины сентября. Есть ещё недельные очень популярные октябрьские каникулы, а также дом любят снимать на Рождество и Новый год. Огромный дом содержать непросто, то вдруг течь в потолке и его приходится ломать, а потом срочно ремонтировать, то бойлер ломается, то вдруг стена покрывается плесенью, то засор, то помпа у насоса сломалась, и это катастрофа, потому что бассейн начинает стремительно зацветать. Мне часто вспоминаются фильмы ужасов Хичкока. Здесь я хочу заметить, что французские рабочие никуда не торопятся, а спрашивают дорого за свою работу, иногда исчезают, и практически всегда работают без гарантии. Собственно поэтому я и взялась красить внутри дом сама, решение это созрело именно в тот момент, когда соседский свободный художник с бычком во рту и одной серьгой в ухе, подрабатывающий покраской стен, стал заверять меня, что две тысячи евро за две стены это ничтожно малая цена, а трещины на них он заделать не может, потому что, мадам, мезон на месте не стоит, он шевелится. Когда за ним закрылась дверь, мадам клятвенно заверила мужа, что тратиться он теперь будет только на кисти и краски, а мезон у мадам шевелиться точно не будет.
В доме, конечно, чтобы сократить расходы, надо жить постоянно. Хотя бы потому, что мыши и не однажды съели целый новый диван. У нас есть свой трактор для стрижки газона, но стричь его надо каждые две недели и стоит это недёшево. Усадьба в наших краях стоит примерно 1 млн евро. Фермерские дома стоят гораздо дешевле, и цена в основном зависит от места и площади дома и сада, а не от их благоустройства. Наши друзья недавно продавали свою усадьбу, красивую, но уже порядком обветшавшую. Её купила женщина, сделала там косметический ремонт, хотя дом требует хорошего ремонта, и достаточно активно сдаёт в нем комнаты по системе «кровать - завтрак». В наши края приезжает много туристов, причём круглый год. Это не только туристы, но и родственники тех, кто здесь воевал и погиб. По соседству от нас несколько лет назад мрачный неразговорчивый француз купил небольшой фермерский дом, чтобы переоборудовать его под свадебные торжества. Судя по тому, что в выходные практически круглый год он палит фейерверки, дела его идут совсем неплохо. Мы к нему заезжали, он отлично там всё устроил, только был страшно недоволен, что не смог купить наш дом. Были бы деньги, руки, смекалка и желание. И тогда жизнь во французской глубинке окажется счастьем.
